На белом длинном конверте было написано: «совершенно анонимно».
В конверте оказалась почтовая открытка с самым банальным рисунком: розы в корзине, и надписью «Поздравляю!». Обратная сторона открытки была старательно исписана мелким почерком: кто-то попытался втиснуть в маленький формат большое стихотворение, и ему это удалось. Этот «кто-то» недолго держал себя инкогнито, - под строчками стиха было аккуратно выведено: «Анна Каверина».
Коля Иванов сидел на подоконнике в школьном туалете и, беззвучно шевеля губами, читал послание.
Стихи его потрясли: он никогда и не задумывался раньше, что глаза у него, оказывается, синие, как «небо васильковое», а волосы похожи на «огненное зарево». Такие высокие поэтические сравнения относительно собственной внешности повергли его в шок. Раньше Коля считал, что он – самый обычный мальчик, ничем не отличающийся от других своих одноклассников, - разве что рыжим цветом волос. Учился он плохо, по всем предметам учителя ему «натягивали» тройки исключительно из жалости к его маме, которая работала на двух работах и одна воспитывала Колю. Только по физкультуре у Коли были пятерки: мальчик невероятно быстро бегал, ловко взбирался по канату, больше всех в классе отжимался, дальше всех метал диск. Как говорил их учитель физкультуры Михал Михалыч: « У тебя, парнишка, прекрасные физические данные. Если будешь серьезно заниматься спортом - тебя ждут большие перспективы. Не растрачивайся по пустякам!»
Коля не растрачивался: записался в спортивную секцию, и как велел Михал Михалыч, серьезно занялся футболом. Через годик из него получился неплохой нападающий: быстрый, юркий, меткий. Коля влюбился в футбол, всё остальное перестало его волновать: и школьные занятия, и сама школа со всей её активной общественной жизнью. Ради тренировок он частенько пропускал уроки, «съехал» на тройки и двойки, и стал главным предметом обсуждений на родительских собраниях.
Колина мама, - Мария Александровна Иванова, - маленькая худенькая рыжеволосая женщина с измученным лицом, на каждом собрании тихо плакала, выслушивая от учителей упрёки и недовольства по поводу плохой успеваемости и безынициативности её сына. Плакала она украдкой, опустив голову и вытирая рукой слезинки, льющиеся из её необыкновенно синих глаз.
В школе знали, что Мария Александровна два года назад овдовела, схоронив своего мужа, который ранней весной отправился на рыбалку, провалился под хрупкий мартовский лёд и утонул. Мария Александровна осталась одна с престарелой больной матерью и двумя детьми на руках: тогда ещё двенадцатилетним Колькой и четырёхлетней Сонечкой. Потеряв основного кормильца в семье, устроилась на вторую работу: днём корпела над чертежами в конструкторском бюро, вечером намывала полы в поликлинике недалеко от дома. Прибегала домой поздно с авоськами в руках: варила суп на завтрашний день, стирала Сонькины колготки, делала матери – диабетичке укол инсулина, гладила Кольке рубашку в школу. Затем, измученная в конец, падала на кровать, лицом в подушку, и мгновенно засыпала. Сил уже не хватало ни на чтение детских книжек Сонечке, ни на проверку Колькиных уроков, ни на саму себя. Мария Александровна «сдала»: сильно похудела, выглядела болезненно; и только глаза её остались неизменными – яркими, синими; и даже скорбь, появившаяся в них со дня смерти её мужа, делала её взгляд ещё проникновеннее и прекраснее.
В конце каждого собрания учителя проникались жалостью к интеллигентной, измотанной судьбой Марии Александровне и её сыну Кольке, оставшемуся без отцовского надзора. Вздыхая, ставили ему тройки в дневник, - почти дарили оценки.
А Колька был счастлив. Ему не нужны были ни эти тройки, ни снисхождение преподавателей. Его волновал только футбол. Ночами ему снилось зеленое футбольное поле, тугой мяч, и он сам – легко бегущий по этому полю в спортивных красных трусах, белых гетрах и бутсах. То, что его ругали в школе за неуспеваемость – мальчика мало волновало; главное, что его хвалил тренер по футболу за хорошие спортивные результаты. На тренировках у Коли буквально вырастали крылья: он не бежал по полю,- он над ним летал.
-Неужели тебе не жалко свою бедную маму? - С укором в глазах спрашивали его школьные преподаватели.
- Жалко. – Кивал головой Коля и нисколько при этом не врал.
Ему действительно было очень жаль своей бедной матушки, но он твердо верил - рано или поздно он станет отличным спортсменом, лучшим нападающим, и тогда его пригласят играть в юношескую сборную России по футболу, затем в молодежную сборную, а там, даст бог, - в сборную страны. Он будет защищать честь своей страны, и тогда мама не будет его стыдиться, а будет им гордиться, и всем вокруг говорить: « Это мой сын!» И школьные преподаватели тоже начнут им гордиться и слагать ученикам легенды о том, что «когда-то в этих стенах вот за этой партой грыз гранит науки прекрасный мальчик Николай Иванов, который стал лучшим нападающим сборной России по футболу!» И в школе № 75 в парадном холле, на самом видном месте повесят большой портрет с изображением бегущего к воротам соперника Коли – стремительного, с развевающимися от ветра волосами и трусами.
Так Коля и жил: на уроках бредил тренировками, на переменах наспех списывал у одноклассников домашние задания, а после школы торопился в спортивную секцию. И всё в его небольшой жизни было отлажено – и только сегодняшнее, пылающее любовью, послание Ани Кавериной выбило его из колеи, лишило равновесия.
И вот, выбитый из жизненной колеи, он сидел в школьном туалете и в третий раз перечитывал стихотворение.
Утро у Коли началось самым обычным образом, и казалось, - день будет тоже самым обычным. Коля проснулся, умылся, плотно позавтракал яичницей – глазуньей и двумя сосисками, и, захватив свой тощий потрепанный портфель, отправился в школу. По пути он отвёл свою хнычущую сестренку Соню в детский сад, и побрёл к школьному двору, пиная по дороге мятую пивную банку, словно мяч. Затем зашёл в свою родную школу № 75, поднялся на третий этаж и проследовал в кабинет, в котором должен был проходить урок алгебры.
Настроение у Коли было неважное. Алгебру он не любил, как, впрочем, и другие предметы, а сегодня, к тому же, должна была пройти контрольная, и это удручало.
Как только раздали задания для первого и второго варианта, он заскучал. Легче было слетать в космос без подготовки, покорить вершину Эвереста, чем решить эти злополучные математические задачки. Коля знал, что у него нет никаких шансов на удачу, если только ему не даст списать контрольную кто-нибудь из одноклассников.
Мальчик стал тихонько озираться по сторонам: одноклассники пыхтели над своими тетрадями - хмурили лбы, грызли концы ручек, шмыгали носами, что-то писали и чертили. Им не было никакого дела до Коли Иванова. Коля обреченно вздохнул и отложил ручку в сторону.
И вдруг в середине урока, словно по мановению волшебной палочки, ему с первого ряда под партами передали тетрадку с готовыми решениями.
- От Капитанши, - шепнули ему, пихая тетрадку на колени, - бери быстрее, пока Сова не видит.
Коля схватил тетрадку и кинул взгляд на учительницу: та сидела за столом и, придвинув, классный журнал к самому носу, что-то в нём высматривала. Учительница была самой старой в школе, ей было далеко за шестьдесят, и в своих очках с круглой оправой и толстенными линзами, за которыми подслеповато щурились её маленькие глазки, она и вправду походила на сову, за что и схлопотала от наблюдательных учеников своё прозвище. К тому же, у учительницы, не смотря на её подслеповатость, было одно удивительное свойство. Каким-то странным образом она, сидя в одной позе, и только поворачивая голову в разные стороны, видела всё, что творится в классе, вплоть до последней парты. Создавалось впечатление, что голова у неё поворачивается на сто восемьдесят градусов, как у этой необыкновенной птицы.
К невыразимому Колиному счастью, Сова увлеклась журналом, и он осторожно раскрыл на коленях тетрадь. В ней он с удивлением обнаружил белый конверт с надписью «совершенно анонимно» и заветные решенные задачки. Читать письмо было некогда и опасно: Коля торопливо сунул конверт в карман пиджака. «Почитаю на перемене, в каком-нибудь укромном месте» - подумал он и принялся списывать контрольную с чужой тетради. До конца урока оставалось не так много времени, и Коля не стал задумываться, с какой стати ему, вдруг подфартило, и почему Аня Каверина – первая красавица в их классе, вдруг прониклась к нему сочувствием и дала списать алгебру.
«Обо всём подумаю на перемене». - Твердо решил мальчик.
Прозвенел долгожданный звонок с урока, и он отправился в туалет – самое удобное, по его мнению, место для раздумий. Там он сел на подоконник, терпеливо дождался, пока другие мальчики покинут заведение, и, оставшись в полном уединении, вытащил из кармана конверт. Повертел его в руках, зачем-то понюхал, прочитал надпись и, разорвав край, вынул из него открытку…
«Пришла весна, а вместе с ней – любовь…»- Прочитал он первую строчку и глубоко задумался.
А ведь и правда – пришла весна. А он за своими бесконечными выматывающими тренировками даже и не заметил, как она наступила.
Словно желая убедиться в этом, Коля глянул в окно и зажмурился от ярких солнечных лучей, пронизывающих ветки деревьев. С крыши капала вода, и капли весело барабанили по железному карнизу, - получалась незатейливая мелодия.
Коля отвернулся от окна и стал читать дальше.
«…Твоя улыбка – солнечная, яркая…»
Мальчик снова задумался. «Твоя улыбка…». А когда он улыбался в последний раз? Оказывается, очень давно. В школе ему не улыбалось: друзей по и интересам он так и не нашел, учителя постоянно его «пилили» за инертность. Дома – тоже. Мать ругала за двойки, Сонька постоянно хныкала, просилась с ним погулять и очень обижалась, что Коля её не брал с собой; бабушка не уставала твердить, что Коля – эгоист, и никого не любит, кроме самого себя. И никто из окружающих не хотел в нём видеть будущую личность – лучшего нападающего России по футболу.
…А может, всё - таки, кто-то увидел? Например, Аня Каверина? Не зря же она написала такие замечательные стихи? Для чего тогда самая красивая девочка в классе, а может, и во всей школе, призналась в любви заурядному троечнику? Для чего, наконец, дала списать алгебру?
От этих мыслей Колин рот расплылся в улыбке. Значит, он не зря так упорно трудится: изнуряет себя тренировками, все силы отдает футболу, шаг за шагом, миллиметр за миллиметром продвигаясь к заветной цели. Значит, это становится заметным! И в глазах Ани Кавериной – он совсем не тот тихий троечник, каким видят его одноклассники, а целеустремленный человек, сложившаяся личность!
Внимательно перечитав стихотворение ещё два раза, Коля окончательно утвердился в своих предположениях. Настроение его заметно улучшилось. Он спрыгнул с подоконника и отправился на следующий урок.
«Надо поговорить. После уроков жду за школой возле гаражей. К.И.»
Аня смяла записку, сунула её в кармашек своего жакета. Почувствовала, как её сердечко учащенно забилось. Сработало! Наверняка, К.И. уже прочитал стихотворение, раз прислал ей записку.
Аня кинула быстрый взгляд на третий ряд – на Колю Иванова. Он сидел, уткнувшись взглядом в парту, и было непонятно – то ли он внимательно слушает учителя, то ли утонул в собственных мыслях.
- Лиз! Лизка! – Аня повернулась к подруге и ткнула её в бок, - хватит строчить в тетради! Послушай меня!
Лиза отложила ручку, подняла на подругу усталые глаза:
- Ну?
- Колька прочитал моё…то есть твоё…стихотворение.
-И?
Аня засияла от радости:
- И, кажется, ему понравилось!
- Я рада, - Лиза опустила голову, снова взялась за ручку.
- Да погоди ты писать! Послушай меня! Он назначил мне свидание возле гаражей.
- Хорошо, - бесцветным голосом произнесла Лиза, - и что ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтобы ты…
-Девочки, прекратите разговаривать! – Учительница стукнула указкой по столу, и Аня осеклась на полуслове.
Через некоторое время они снова заговорили.
- Я хочу, чтобы ты за меня порадовалась, - перешла Аня на шёпот.
- Я радуюсь.
- Ой, я так волнуюсь. А ты подождёшь меня где-нибудь неподалёку, пока мы…ну это…встречаемся?
- Ты мне предлагаешь за кустами прятаться?- С сарказмом в голосе спросила Лиза, но Аня не поняла сарказма, кивнула в ответ:
- Можно и за кустами. Только так, что бы он тебя не увидел.
- Ань, зачем я тебе?
- Как зачем? – Удивилась Аня, - для солидарности.
- Ань, - Лиза вздохнула, - я устала. Я вчера весь вечер к контрольной готовилась, потом полночи стихи для тебя писала. А теперь ты предлагаешь мне торчать за кустами ещё чёрт знает сколько времени?
Аня плаксиво скривила губы, затянула «волынку»:
- Ну, пожа-а-а-луйста. Хоть на немножечко.
Скрипя зубами, Лиза согласилась.
Место дислокации было выбрано Аней – это оказались кусты шиповника, которые обрамляли школьный сад по периметру.
- Сиди здесь! – Деловито приказала она Лизе, - отсюда и до нас недалеко, и тебя не видно.
Лиза, кряхтя, полезла под колючие ветки.
- Ты долго? – Спросила она Аню, заняв пост наблюдения.
- Шшш! Не ори ты так. Он услышит! – Зашипела Аня и тихо добавила – я быстро, минут десять. Жди.
Сидеть в кустах оказалось делом довольно неприятным и скучным. Во – первых, кусты оказались жутко колючими – эти противные маленькие колючки то и дело цеплялись то за одежду, то за волосы. Во – вторых, ветки были мокрыми из – за недавно прошедшего дождя, и когда Лиза шевелилась, задевая их, то с них прямо за шиворот стекали холодные капли. В – третьих, прятаться в кустах было неудобно – от долгого сидения на корточках у Лизы затекли ноги и спина, да и за ветками было плохо видно, что происходит у гаражей. А знать хотелось! Коля стоял по отношению к Лизе спиной, говорил тихо – и Лиза не разобрала почти ни одного слова. Ветер доносил до неё лишь обрывки фраз: «…пожалуй, послезавтра..», «у меня вечером тренировка…», «сестру надо отвести…» и так далее. Аня крутилась на месте, как заведенная. От возбуждения она не могла выстоять и минуты – притоптывала ногами, хлопала в ладоши, весело подпрыгивала, заливисто смеялась. Их диалог продолжался с полчаса, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Лиза почувствовала закипающую внутри неё ярость. Особенно раздражало счастливое и оттого сразу сильно поглупевшее Анино лицо.
-Ну, всё, с меня хватит, - зло буркнула Лиза себе под нос, неуклюже вылезая из-за куста, - развлекайтесь как – нибудь сами…
Она стряхнула с рукавов куртки капли дождя, потрясла затекшими ногами – сначала левой, затем правой, подула на озябшие ладони, сжала их в кулаки. Еще раз глянула на парочку. Коля стоял, вжав голову в плечи, ветер вздыбил на его голове короткие рыжие волосы, и от этого он стал похож на маленького взъерошенного воробья. Аня, напротив, походила на тонкую цаплю – прыгала на своих изящных длинных ногах, гордо держала шею и показывала себя в самых выгодных ракурсах. По её беззаботному смеху было видно, что она и думать забыла о подруге – настолько увлеклась Колей.
Лиза шмыгнула носом – ярость уступала месту обиде: как она могла забыть про Лизу? Ведь договаривались же – недолго! Неужели этот футболист – двоечник важней закадычной подруги?
Не удержавшись, Лиза еще раз кинула взгляд на Колю и Аню. Коля что-то шепнул Ане на ухо, и та, кокетливо засмеялась.
…Значит, важней?
Лиза перекинула через плечо школьную сумку, сунула руки в карманы и уныло поплелась домой.
